Хайд [litres] - Крейг Расселл

– Введите в курс дела Маккендлесса и Демпстера, пусть соберут отряд. Ордер нам теперь не нужен – мы занимаемся расследованием исчезновения Элспет Локвуд, а «Круннах» принадлежит ей и, возможно, является местом ее пребывания. У нас есть полное право обыскать усадьбу в поисках хозяйки. Интересно, что по этому поводу сказал Джеймс Локвуд. Он знал о том, что его дочь купила «Круннах»?

– Я не успел с ним поговорить, но из записей Фаркарсона следует, что у дочери Локвуда были собственные деньги – наследство от матери и приличное пособие от отца. Она собирает свой портфель инвестиций с тех пор, как достигла совершеннолетия.

– В чем дело, Иэн? – спросил Хайд, заметив, что молодой человек нахмурился.

– Просто подумал… Осмелюсь напомнить вам, сэр, что из дневника, найденного на месте убийства доктора Портеуса, были вырваны многие страницы. Так вот, чутье мне подсказывает, что в архиве Фаркарсона тоже кое-чего не хватает. Нет никаких записей, касающихся его наблюдения за мисс Локвуд и ее кругом общения. Я думаю, как минимум один, а может, два рабочих блокнота похищены из его квартиры. У меня есть смутное подозрение, что эти блокноты забрал… тот же, кто похитил мисс Локвуд, а также убил доктора Портеуса и Фаркарсона. Все эти преступления объединены какой-то общей тайной.

– Я думаю, вы можете оказаться правы, констебль Поллок, и нам пора выяснить, что это за тайна. Как только соберем людей, устроим в «Круннахе» облаву.

Хайд был настолько поглощен разговором с Поллоком, что не сразу заметил замызганного мальчишку, который тихо вошел в участок и остановился рядом с ними у конторки дежурного. Мальчишка был такой маленький, что старший сержант Фрейзер перегнулся через конторку, чтобы на него взглянуть. А Хайд обернулся, лишь когда его окликнули.

– У тебя какое-то послание для меня? – нахмурился он.

– Да, сэр. – На чумазом лице мальчишки, вскинувшего взгляд на капитана, отразилось знакомое ему выражение – страх. Мальчишка на вытянутой руке с опаской подал ему конверт.

Хайд взял конверт, на котором четким красивым почерком было написано: «Строго конфиденциально и чрезвычайно срочно. Суперинтенденту сыскного отделения капитану Эдварду Генрр Хайду, полиция города Эдинбурга». В углу конверта прощупывался какой-то небольшой предмет.

Дорогой капитан Хайд,

вашему вниманию предлагается кольцо, кое вы, несомненно, опознаете как собственность прекрасной полукровки, столь любезной вашему сердцу. Вы ищете встречи со мной, и я дарую вам такую возможность. Вам известно, куда нужно прийти, и вы знаете, что прийти туда должны в одиночестве. Буду ждать вас до наступления темноты, затем пришлю дивный смуглый пальчик, каковой носил сие украшение. Ежели вы не явитесь с первыми лучами рассвета, получите от меня ее хорошенькую головку.

Ежели я замечу в окрестностях любого другого полицейского офицера, доктор Бёрр встретит вас на своем последнем вздохе.

В случае же, если вы придете один, даю слово отпустить доктора Бёрр живой и невредимой. Не ее жизнь мне потребна, не от ее присутствия я тщусь избавить сей мир. В ответ на ваш визит обещаю открыть вам все истины, коих вы взыскуете.

Мы владеем знанием об иномирье, вы и я. Это отличает нас от прочих. Мы оба наделены даром видеть тени сего места, сокрытые в наших душах, а посему вы поймете, что слова мои нижеследующие отнюдь не пустая и не праздная угроза. Глаголю: ежели вы не выполните в точности мои указания, я открою доктору Бёрр все виды тайных, темных, немыслимых забав, после коих смерть для нее станет избавлением.

С нетерпением жду вас.

Декан

– Кто тебе это дал? – Хайд так резко наклонился к ребенку, что тот попятился. Капитан схватил его за плечи: – Отвечай, мальчик!

– Один джентльмен, – пискнул перепуганный гонец. – Он подозвал меня к своей карете, потом дал этот конверт и пенни за то, чтобы я принес его сюда.

– Как он выглядел?

– Я его не очень рассмотрел. Извиняюсь, сэр, но он сидел в карете, я его лица не видел. У него шляпа была высокая, с широкими полями, под такой ничего не разглядеть.

– Ладно, – кивнул Хайд. – Можешь идти.

Мальчишка рванул было к выходу, но остановился и опасливо обернулся:

– Я сказал, что не рассмотрел того джентльмена, но кучер у него препотешный, сэр.

– Что значит – препотешный?

– На гнома похож, но не гном, коли понимаете, о чем я. Для гнома он высоковат, а для человека прям коротышка. И глаза у него широко расставлены. Не знаю почему, но мне кажется, он иностранец.

– Он что, говорил с акцентом?

– Не-а, не поэтому иностранец. Так-то он вообще не говорил…

Келли Бёрр показалось, что она спала и теперь находится на грани сна и бодрствования. Медленно, очень медленно ее разум освобождался от тумана, вызванного каким-то препаратом, который ей вкололи. Постепенное спокойное возвращение из пучин бессознательного означало, что здравый рассудок успел вернуться к ней до того, как инстинкты вызвали слепую панику. В конце концов она полностью очнулась, но вокруг было темно. Под ней ощущалась твердая и холодная земля. В воздухе пахло сыростью.

Келли попыталась сориентироваться: она определенно находилась в подземелье, возможно, в подвале или погребе.

А вот где находился этот погреб, понять было затруднительно: ее могли запереть где-то в Эдинбурге или увезти далеко от города. Она уже вспомнила, что произошло – странного вида немой кучер отвел ее к поджидавшему у тротуара бруму, но в закрытом салоне с занавешенными окнами уже кто-то сидел. Дверца открылась, чьи-то руки ее схватили и толкнули вниз, на пол кареты. Не успела она возмутиться и оказать сопротивление, как почувствовала острую боль от укола подкожной иглой в шею и холодок от впрыснутой жидкости.

Потом ее сразу окутала тьма. Не та промозглая вязкая тьма, в которой Келли очнулась и теперь пребывала, а глубокий бархатистый мрак, остановивший течение времени. В том мраке она могла провести несколько часов, а может, и дней.

«Не та же ли судьба постигла Элспет Локвуд?» – подумала Келли, собравшись с мыслями.

Она села на земле. Снадобье, которое ей вкололи, еще давало о себе знать противной тошнотой, словно в груди и горле ворочались ядовито-желтые сгустки, но Келли сидела тихо и неподвижно, дышала медленно и размеренно, пока не отпустило. С паникой, которая начинала постепенно нарастать, она тоже совладала. Потому что знала – страх будет самым надежным ее тюремщиком и главным препятствием на пути к бегству. Напротив, пропуском на свободу станет только ее здравомыслие. Келли Бёрр была изгоем всю свою жизнь – дитя империи, в которой смешались